Вторую неделю Версаль справляется без меня, уж не знаю, как. мы на Кипре, впервые в новейшей истории. Максы пошли на ultimate жертву двухдневного перелета с гияками через Ереван, хотя изначально мы предлагали им встречу в Бодруме. Но дядечку Макса не соблазнить ол инклюзивом, а Египет с войной на границе не стоит запрашиваемых 700тр. Так мы оказались в Пафосе, на вилле Лара, с окнами на Акамас, в двух шагах от Сен Джорджа, где продают умеренно паршивый кофе и отличное мороженое.
Сперва, конечно, выловили всех покемонов вокруг церкви. Потом спустились на дикий пляж по лестнице. Потом полетали на дроне вокруг птичьего острова. Кофе в banana tree, молоко в филиппосе.
Стаскали детей в зоопарк, где коза перетискала всех коз. Там все на месте, кроме жирафа, он заболел. Но фламинго, львы и мега-черепахи прячутся от жары в тени пальм, как будто нет войны, трех переездов за два года, антидепрессантов, уроков французского. Как будто мир наш не вывернулся на изнанку сто раз.
Филя, коснувшись ногой благословенной кипрской земли, растворился в Махе. Вот уже вторую неделю я только в общих чертах представляю себе, где он, поел ли, и когда последний раз были почищены зубы. Пришлось отменить всех репетиторов, потому что «мама, мне надо с махой в бассейне купаться, и за мороженым сходить, и бабочек наловить, у меня нет времени на математику». Сложно спорить с хорошо аргументированной позицией, поэтому Галина с Сашей ушли в неоплачиваемый отпуск.
Я не умею так блестяще убеждать, так что приходится продавать йогурты, заперевшись в спальне с балдахином. В которой я спала с мелким Филом триста лет тому назад, пока мелкая Маха и крошечный Алисон выносили дяде Максу мозг по утрам.
Не пойму, грустно мне тут, или норм. Но место родное и сильное, это факт.